Что делать, еcли уходит вера – схиархимандрит Гавриил (Бунге)

Ранее, уже, еще в возрасте двадцати одного года, будучи студентом, отец Гавриил побывал в Греции, где посещал святые обители, встречался с монахами святой жизни. Эта поездка сильно повлияла на юношу, и, оказала, в прямом смысле, промыслительное влияние. Все последующие годы отец Гавриил подвязался в монашеском подвиге. Через творения святых отцов церкви постепенно открывал для себя истину православной веры. И, личный аскетичный опыт, изучение святых отцов-подвижников привели отца Гавриила к тому, что в две тысячи десятом году, то есть, четыре года назад, он был принят в православие митрополитом Илларионом в храме Божья Матерь, Все Скорбящих Радость, что на Большой Ордынке, в Москве. Научные труды отца Гавриила являются важной частью его делания. Он – специалист по творениям древних отцов церкви. И, сегодня мы собрались здесь, чтобы представить его три книги, вышедшие в издательстве Сретенского монастыря. Вы их уже хорошо знаете. Несмотря на значительный тираж, он, практически, уже, разошелся. Мы будем его повторять, конечно, же. Эти книги были впервые опубликованы на русском языке в новой редакции, в новом переводе. Также, мы сможем поговорить о тех страстях, описанных в книгах, и, о духовной брани в наше непростое время. Эти книги: «Гнев, злоба, раздражение», «Объедение, лакомство, чревоугодие» и «Тоска, печаль и депрессия», посвященные, соответственно, страстям гнева, чревоугодия и уныния, все они основаны на трудах древних отцов первых веков монашества. Во многом, написания старца Евагрия Понтийского, византийского философа, богослова, монаха и ученика преподобного Макария. В своих работах отец Гавриил рассматривает упомянутые недуги, как одни из главных болезней нашего времени. И, рассказывает о способах борьбы с ними. Более того. Автор настоятельно подчеркивает, что его книги обращены не только к монашествующим. Эта духовная брань должна совершаться любым человеком, взявшим свой крест и следующим за Христом. Мы приглашаем всех участвовать в беседе, передавать свои вопросы. Многие вопросы уже передали, тоже их озвучим. У нас, нам помогают студенты нашей семинарии. Если у кого-то возникает вопрос, можете пригласить их, они с микрофоном к вам подходить. Или, просто, на записочке можете передавать ваши вопросы, я их озвучу.
А, от нас, первый вопрос:
- Дорогой, отец Гавриил. Не могли бы вы сказать сами несколько слов о своей литературной деятельности, и о тех книгах, которые мы сейчас представляем.
- дорогие друзья, дорогие братья и сестры. Я здесь вижу много, в том числе и молодых лиц. И я вспоминаю, как я сам открыл труды святых отцов именно в таком же возрасте. Это были пятидесятые годы, я еще ходил в школу, и тогда было очень мало таких вещей. Сегодня есть, практически о каждом отце полные собрания сочинений. Тогда были в наличии лишь только маленькие выдержки из святых отцов. Не было полного Патерика, но была маленькая книжка с выдержками из Патерика. Тоже, самое, касается и других святых отцов, как Иоанн Косиан Римлянин. И не было полного издания русского паломника, русского странника. Только первые четыре рассказа из этой книжки. Но, чтобы найти правильный путь, не нужно иметь полное издание. Я собрал эти маленькие книжечки, прочитал, запомнил. Была одна книга Игоря Смоляча, не знаю, знаете ли вы о не или нет, «Жизнь и учения старцев». В моей голове образовалась некая общая картина монаха, каким он должен быть, по образцам четвертого века. На Западе этого не было. И, как уже отец сказал, для меня было очень важным, решающим событием – это поездка в Грецию. И, там, на святой горе Афон, в одном из Афонских монастырей, я увидел пример древнего монаха-отшельника. Это был монах Серафим. Тогда я не знал, что это был известный духовник, как мы бы сказали – старец, но, затем я это узнал. И, затем, я попытался идти этим путем святых отцов. То есть, на Западе, как вы понимаете, это сложно. Восемнадцать лет я жил в Бенедиктинском монастыре. Я еще глубже занимался изучением святых отцов. И, изучал, также, языки, которые необходимы для чтения святых отцов в оригинале. И, когда я удалился в тысяча девятьсот восьмидесятом году в мою пустынь, я начал переводить эти тексты. Сначала я их списывал вручную, то есть переписывал из рукописей, сирийских или греческих рукописей. Затем, я их перевел, и комментировал, чтобы сделать их доступными людям, которые живут сегодня, в нашем сегодняшнем мире. Ведь разделяют тысяча семьсот лет от этих древних отцов, и, здесь, разумеется, требуется объяснение. Есть еще вторая причина, почему я именно эти книги написал. После того, как я пять лет прожил один в этой пустыне, в лесу, ко мне пришел молодой тессинец, то есть житель южного Кантона Тессина в Швейцарии, и попросил принять его в монастырь. Он стал монахом, и восемнадцать лет жил вместе со мной, в этом монастыре. И мне ему нужно было как-то сообщить эти учения святых отцов. И дидактический тон, дидактическая заряженность вот этих вот книг, она, как раз, от того и происходит, что она выросла из этого общения, вот с этим монахом. То есть, эти книги, их структура, достаточно, систематична, и, там, все, достаточно, подробно разъясняется. Как я это, собственно, делал, этому молодому монаху. То есть, эти книги. Это инструкция по пользованию, касательно духовной жизни. Их нельзя прочитать как какой-то роман, то есть, они построены, как учебник. Лучше всего иметь с собой маркер, там, красный или зеленый, чтобы усвоить какие-то важные вещи.
- Спасибо, большое, отец Гавриил. Я думаю, что, действительно, очень важно будет, кто еще не ознакомился с этими книгами, узнать духовных опыт из них первых веков монашеской жизни. И, в связи с этим вопрос. Здесь спрашивают, что: «Часто говорят, что понятие «духовная брань» - это сугубо монашеское. А, в своих книгах вы, наоборот, доказываете, что это не так. И, можете, поэтому сказать, что такое «духовная брань» для христианина, живущего в миру? И, что является целью нашей аскетической борьбы?».
- то есть, если я правильно понял вопрос, эти книги – исключительно, только для монахов? И что является целью аскетической жизни? Знаете, особенной монашеской духовности нет. Есть только христианская духовность. У нас у всех только один учитель – это наш Господь, Иисус Христос. У нас у всех, как у христиан, одна и та же цель. И, у нас у всех одни и те же враги или противники. Это относится ко всем, собственно, христианским конфессиям, потому что у демонов нет, они не принадлежат к какой-то определенной конфессии. Но, только подлинную традицию можно найти лишь только в православной церкви. Потому что она, опять же, передается от родителей к детям. И, наша задача, духовенства, изучать вот эту вот традицию, глубоко изучать. И, помогать тем, кто нас спрашивает, идти тем же путем. Девяносто девять процентов, приходящих в наши монастыри – это те, кто хотят поисповедаться, те, кто хотят задать, попросить совета, это – миряне, это не монашествующие. И, средства, те же самые у всех.
- Спасибо. А, вот вы затронули вопрос конфессиональный, как раз. И, в связи с этим, много интересов выражают наши читатели. Вопрос: «Отец Гавриил, ваш духовный путь начался в Римо-Католической церкви. И, как вам представляется, из вашего опыта, много ли среди современных католиков и монашествующих: и мирян, людей, пытающихся идти вот тем, святоотеческим путем, который вы описываете в своих книгах?». И, еще один вопрос: «Многие ли разделяют ваше отношение к православию в католической среде? И, многие ли одобряют ваш выбор? Есть ли такие, которые одобряют ваш выбор?».
- Отец Матвей коснулся очень деликатного вопроса.
- Прошу прощения.
- она не для меня деликатная, она, вообще, деликатная. Насколько традиция в католической церкви осталась живой, христианская, подлинная, христианская традиция? Или, вообще, осталась ли она живой? Католическая церковь, я уже живу в католической церкви уже более пятидесяти лет, сегодня она не однообразная, что называется, неоднородная. Значительная часть, очень большая часть, по большому счету, по своему мышлению, является протестантами. То есть, они не формально – протестанты, то есть, они не вышли из католической церкви, и не перешли в протестантскую церковь, но, по факту, они являются протестантами. Но, в то же время, на другой стороне этого большого спектра вы можете найти и духовенство, и монашество, и верующий, которые, по сути своей, являются православными. И, конечно, это те, кто питается из традиций, святоотеческих традиций, прежде всего. То есть, если они хотят, то он, этот источник, он есть в наличие. То есть, святых отцов официально никто не отменял в католической церкви. То есть эти вещи, эти моменты, они здесь. Но, большинство не знает, как пользоваться этими инструментами. То есть, этой живой традицией. Эти книги я написал, чтобы вернуть католических верующий на путь подлинный, именно по подлинному преданию, подлинной христианской традицией. Очевидно, это возможно, если захотеть. Но, это далеко не большинство. Я здесь говорю перед большой публикой, и, конечно, надо выбирать слова. Когда я стал православным, и, владыка Илларион, который, собственно, меня и переводил в православие, он сказал, что: «Вы, собственно, всегда были православным». Но, я не был формально православным. Но, в конце концов, я просил, чтобы приняли в лоно православной церкви, с тем, чтобы иметь общение, полное таинственное общение с православной церковью. И, с тех пор, как я стал православным, многие мои духовные чада, те, кто приходит ко мне исповедоваться, они тоже стали православными. И, все больше людей спрашивают меня о том, чтобы стать православными, в том числе и священники. Для них это очень тяжело. Потому что возникает вопрос: «Что мы будем делать с ними? Кто их будет содержать? С чего они будут жить?». Молитесь за этих людей. Есть много таких. И, еще будет больше.
- Отец Гавриил, да, очень интересная, действительно, ваша история, вашего монастыря. Очень многих интересует, что, вот вы здесь говорили, что многие к вам приходят, окормляются, получают помощь духовную. И, многие наши читатели интересуются: «Расскажите, пожалуйста, о жизни вашего монастыря. Кто, кроме вас там постоянно живет? Можно ли женщинам приходить в ваш монастырь? Принимаете ли вы паломников? Какой распорядок жизни у вас в монастыре?».
- вы можете себе представить мой монастырь. У нас несколько домиков, которые, собственно, раньше были конюшнями, посреди леса. Если у вас есть интернет, вы даже можете найти, собственно, съемку, которая сделана с высоты птичьего полета. Посреди леса маленький садик, где-то восемьсот-девятьсот метров высоты, мы находимся на таком спуске. Туда нельзя доехать на машине. Надо подниматься в гору, достаточно крутую, минут десять-пятнадцать. Все, достаточно, замкнуто, и закрыто на ключ. Конечно, так просто нельзя прийти. Сначала, надо предварительно договориться о каком-то конкретном дне, договориться о встрече. У нас есть телефон, который находится в трапезной, я его не слышу, когда он звонит. И, там, работает автоответчик, там можно оставить сообщение. Я перезваниваю, обычно, и мы договариваемся о встрече. Такой формат, который мы установили, позволяет мне встречаться с людьми во второй половине дня, чтобы все вместе, одновременно, не приходили. И, как правило, за редким исключением, я не принимаю людей с утра. Потому что утром я молюсь, и занимаюсь своими, написанием книг и какой-то научной работы. А, во второй половине дня – за работу. Поскольку у нас печное отопление, я должен нарубить дров, или работы на огороде тоже немало. Но, собственно, люди, которые во второй половине дня приходят, с которыми нужно поговорить. Это тоже часть моей повседневной работы. Я говорю с ними о том, что я, собственно, описываю в книгах. Многое изменилось с того момента, когда я принял православие. Вы сами знаете, что монашество в православной традиции – это не что-то маргинальное, это – сердце церкви, даже в наши дни. Поэтому миряне, они относятся к монахам, как к кому-то очень близкому. Поэтому, так получилось, что теперь у меня намного больше визитеров, особенно во время праздников. И, они приезжают издалека, очень издалека: из Италии, из Франции, из различных уголков Швейцарии. Они, как правило, снимают номер в гостинице, чтобы поучаствовать в богослужении. Раньше такого не было, я не практиковал такого. Сегодня я оказался менее одинок, чем раньше. Но, на все воля божья, и я принимаю эту волю, какова бы она не была. В остальном, наша жизнь немногим отличается от жизни монахов. Мы много молимся. У нас нет общей службы, общего богослужения, только литургия. И в воскресенье, и по праздникам мы служим вместе. Потому что я один, я старый, часто болею, и многое сам уже не могу делать. После последней болезни, она, конечно, была не очень серьезная, но, тем не менее, болезнь есть болезнь, все-таки была операция, я уже не могу жить совсем один. Поэтому православный русский приход нанял молодого человека из Украины, музыканта, он учится в консерватории в Лугано. Ему нужно было просто подзаработать, потому что он не мог найти себе какого-то применения другого. Он мне помогает. он ездит за покупками. Собственно, все те послушания, которые в России на келейника возложены, так же мне помогает и этот молодой человек во всем. И, поскольку он музыкант, мне также повезло. Он тоже поет на литургии. Но никто, мы так и не смогли научить его вечернее петь. Это для него, до сих пор, сложно. Поэтому те женщины, которые приезжают, могут себе позволить петь на вечерней. Они хорошо знают тональности. Но, этот молодой человек делает все, что он может сделать в помощь. Я думаю, что он доволен своим послушанием. Поэтому, сегодня моя жизнь не так уж и сложна, и я мог только мечтать о такой монашеской жизни. И, вот, сейчас, я могу себе позволить жить так. А, вообще, в целом, конечно, это сложно для человека, монашеский образ жизни. Потому что надо двигаться много. Нам нужен уже интернет, телевизор, телефоны и так далее. А у нас этого всего нет, нам это все не нужно. Надо уметь любить оставаться в своей келье. Конечно, наш образ жизни уже не такой, как жили первые отшельники в пустыне, они жили по-другому. Вокруг нас нет песка, пустыни, зато лес. Конечно, у нас уже не такая примитивная одежда, как ту эпоху. Но, главное, что смысл остался тот же. Как сказал аве Моисей: «Оставайся в своей келье и келья тебя всему научит».
- может быть, есть какие-нибудь вопросы из зала?
- Меня зовут Виктория. Я преподавала в семинарии Николо-Перерсвенской, но это не важно. У меня вопрос о причастии. На ваш, именно ваш взгляд, ваше личное мнение, вообще, значение в духовной жизни причастия? И, вопрос у меня еще бестактный, совершенно, можете не отвечать. Как часто вы причащаетесь?
- Да, я могу вам сказать, конечно. Я причащаюсь. Я хочу ответить словами святых отцов, вы все это можете найти в Лавсаике, это лучшая подлинная традиция. Настоящего, смиренного монаха можно распознать или узнать по тому признаку, что он часто подходит к причастию. Очень часто говорится в греческом тексте об этом. Разумеется, с определенными условиями. И, это явный признак прелести, если монах отказывается от причастия, под предлогом, что ему нет необходимости в этом причастии. Один друг мой, епископ, он сам – литургист, мне как-то раз сказал, что в литургических текстах, то есть в литургических текстах святого Василия и святого Иоанна Златоуста, люди, которые не подходят ко причастию, они, вообще, не предусмотрены. То есть, там есть слова, что: «дай нам, и всем, здесь присутствующим». То есть, это говорит о том, что все люди, которые остались после того, как вышли оглашенные их храма. То есть все подходят ко причастию. Но, разумеется, есть люди, которые не готовы ко причастию и им не стоит подходить ко причастию.
- Еще вопросы.
- Меня зовут Матвей. Я тоже иностранец. Я тоже принял православие. Родился не в православной стране, в Америке. Я хотел бы вас спросить. Как можно правильно относится к своим родственникам, к своим друзьям, которые не являются православными, по крайней мере, пока, я надеюсь? Как правильно это сделать, чтобы мы оказывали им, что мы их уважаем, их веру? Например, мой папа – католик, моя мама – протестантка, я единственный православный в семье. Ну, конечно, хотелось бы, чтобы они тоже перешли в православную веру.
- Это, конечно, очень деликатная вещь. Мои собственные родители уже умерли, когда я стал православным. Но, мою сестру я сам привел в православную церковь. Но, если у вас полностью не православная семья, то есть, требуется очень много уважения к различиям, то есть дифференциация. Ну, я думаю, что вы сам должны знать, очень хорошо знать православную веру. Вам необходимо иметь способность отвечать на вопросы уважительно и не полемически. Ваши родители практикующие христиане?
- Папа, после второго Ватикана, как это называется по-русски, не знаю, он почти потерял веру. Он считается католиком, но он не практикует. А мама, христианка, но, скажем, далеко от православия.
- я постараюсь. Была одна женщина, которая много мне помогла в каких-то бытовых вопросах. Когда она узнала, что я стал православным, она пришла ко мне со своим мужем полицейским. Она мне сказала: «Мы слышали, что вы стали православным. Но. Мы хотели вам сказать только одно, что для нас вы навсегда останетесь нашим, отцом Габриэлем». И, собственно, об этом идет и речь, что надо, все возвращается на, к истокам. Что необходимо вернуться к истокам. И учили нас одному и тому же. Что, собственно, есть в православной церкви, чего не было с самого начала? Я, вообще-то, не занимаюсь прозелитизмом, но, все-таки, что я часто говорю людям, которые хотят стать православными, вы знаете, вообщем, это не обязательно. А, когда я вынужден говорить на эту тему, я им говорю одно: «Поймите, православие – это не одна из многих церквей. Просто это та самая церковь, которая осталась нам от первоапостолов. Сегодняшняя церковь». Все те реформы и какие-то отходы, многие ушли в сторону, но, вот она осталась на главной дороге. Например, когда разделился запад на две части во время протестантской реформы. Они потеряли все, что было присуще священно-апостольской церкви, только священное писание осталось, все остальное они утратили. И, теперь, еще, писание они толкуют, каждый на свой лад. То же самое мы можем увидеть на примере католической церкви. Я старый человек, мне семьдесят четыре года, поэтому я помню, что было во время второго ватиканского собора. Я тогда был молодым человеком, послушником уже. И, это огромный, огромный разрыв, который произошел тогда. И. мы даже не отдаем себе отчет. И не знаем, как все закончится. Потому что, это процесс, который только начался, мы еще не знаем, когда он закончится, и как.
- Отец Гавриил, вы затрагивает в своих книгах, которые и у нас уже вышли, и собираемся еще новые книги выпускать, продолжать знакомить читателей с вашими трудами, затрагиваете одну из самых основных и важных тем духовной жизни – это тема о молитве. И, вот, наши читатели интересуются: «Что вы посоветуете мирским людям, вы, как еще в юности приобретший опыт духовной молитвы, что вы посоветуете мирским людям, стремящимся приобрести навык умной Иисуссовой молитвы, живущих среди суеты этого мира?
- вы, наверное, знаете, что я молитве даже написал небольшую книжечку. Она даже была переведена на русский язык, но, сейчас, к сожалению, распродана. «Скудельные сосуды» - она называется. Это цитата из святого апостола Павла. «У нас есть богатство, в этих самых скудельных сосудах», - говорит апостол Павел. То есть, речь, прежде всего, идет о богатстве, которое находится в этих сосудах. Но, чтобы сохранить это богатство и передать дальше, нам необходимы эти сосуды. Возьмите бутылку вина, например, то есть, если разбить бутылку, то вино все утечет. Эта маленькая книжка, у нее есть своя история, как вы знаете, книги, вообще, имеют такую особенность, свои истории. Когда ко мне пришел будущий отец Рафаил, в его голове были все те же самые сумасшедшие идеи, как и любого другого молодого человека. он, например, собирался медитировать. То есть, сидеть на полу со скрещенными ногами, и другие подобные вещи. И, я ему сказал: «Послушай, если ты не будешь молиться как христианин, то никогда и не узнаешь о христианской молитве». «Но, ведь же без разницы, как сидеть, как стоять», - отвечает будущий отец Рафаил. Я ему отвечаю, что: «Это не все равно». Поскольку каждая религия создает для ее духовного содержания и учения, свою собственную духовную форму. Например, мусульманин молится по направлению на Мекку. Неважно, какова архитектура пространства, даже если она будет по диагонали, то он буде сидеть по диагонали, но именно в направлении на Мекку. Если они находятся в самой Мекке, то они молятся, садятся кругами. Иудеи, в свое время, когда еще был Иерусалимский храм, они молились, как раз тоже по направлению к своему Иерусалимскому храму, где бы они не были. У буддистов нет направления для молитвы, вообще. Ну, а христиане молятся на восток, всегда. Не важно, стена, дверь или окно, но всегда на восток. И, все наши церкви построены алтарем на восток. И, всегда, и верующие, и духовенство. Они стоят лицом на восток. Я, когда начал собирать различные элементы молитвы вместе, то есть место, время молитвы, положение, то есть стоя или сидя, жесты во время молитвы, я стал все это компоновать и кооперировать. Когда и почему мы стоим? Когда мы делаем коленопреклонные молитвы? Какое значение имеет крестное знамение? И так далее. То есть, все, казалось бы, внешние вещи. Но, на самом деле, казалось бы, внешних выражениях, как раз, слово «выражение» говорит само за себя, выражается сущность нашей молитвы. «В молитве, - говорит Климент Александрийский, - тело становится иконой души во время молитвы». То есть, я обращаюсь к Богу, поскольку мы, как люди, мы имеем лицо. То есть, грешник, он стоит спиной к Богу. Но, если он обращается, обратите внимание на слово «обращаться», то есть оборачиваться, то он обращается лицом к Богу, а не спиной. Соответственно, моя душа предстоит к Богу, потому я и сою, а не сижу. К нему я возношу мои руки. И, именно, по направлению на восток. Поскольку на востоке находится рай. В этой книжке вы можете все это прочитать. Есть чудесные тексты святых отцов на эту тему. И, одна из причин, собственно, немаловажных, почему на восток, потому что с востока Господь придет. И, мы называем Христа – восход солнца. Солнце правды. Но, мы обращаемся не к солнцу, разумеется. То есть, мы обращаемся к тому месту, где солнце восходит. Мне понадобился целый год, чтобы убедить, вот, новоиспеченного монаха Рафаила, чтобы он молился именно таким образом. И, в конце концов, получилось так, что он делился впечатлениями, что, как будто бы стена разрушилась перед его глазами. И, тогда он сказал мне, что: «Ты должен это записать. Нас много таких, кто не знает этого». Ну, собственно, поначалу я этого не хотел, но, в конце концов, я написал на эту тему книжечку. Эта книжка была переведена сражу же на румынский язык, она еще не была издана ни на немецком, ни на французском, а они сразу же ее перевели. Буквально со стола забрали и перевели на румынский. И, одна румынская верующая сказала, что: «Это замечательная апология в защиту православия. Об этом, сам отец Гавриил, когда писал эту книгу, он об этом не думал». Я, скорее думал о тех бедных людях, которые живут у нас на западе, и, которые это все потеряли. От этого ничего больше не осталось.
- У меня такой вопрос. Я недавно была в Италии, в Риме, и, там, я навещала местные святыни. И, в одном из храмов, я, просто, решила подойти, так как никто не говорил на английском, кроме священников, которые на нескольких языках говорят. Я обратилась в исповедальню, такую будку, ну, в храме. Ии задала священнику мой вопрос. Я к нему не пошла, исповедоваться, а просто спросила у него, но он, перед тем, как я спросила, начал разговор со мной с молитвы. И, я, отходя от него, получив ответ на свой вопрос, почувствовала благодать, от католического священника, хотя я сама – православная христианка. И, вот, долгое время, после посещения Рима я чувствовала благодать. Ну, понятно, что она тоже исходит от древних святынь в Риме, но, тем не менее, для меня остается, как бы, таким, не совсем понятным вопросом. Насколько вы верите в таинство священства у католиков? Потому что, известно, что, если католик, священник католик решит перейти в православие, его принимают в сущем сане. Ну, это попущение, это сделано для того, чтобы, просто, ему было легче перейти? Или, действительно, как бы, православная церковь, она признает благодать священства? Вот, это мой вопрос. И, еще. Мне мой духовник сказал, что мои чувства меня обманывают, что женским чувством верить нельзя. И, вот таким образом, я не могу разобраться, чему верить нельзя, а чему можно. Потому что, не очень понятно, как распознать благодать в этом случае. Я же Богу тоже доверяю, как бы, немножко основываясь на своих чувствах. И, все-таки, этот вопрос для меня остался вопросом.
- сложный вопрос, который вы затрагиваете. Этот вопрос сложных не только для нас, но и для великих богословов. Может быть, даже не разрешимый. Этот вопрос касается темы о границах церкви. Известный русский богослов, Георгий Флоровский высказал мнение, что: «Канонические границы церкви и мистические границы церкви, они не совпадают». Приблизительно, то же самое, в одно время, сказали Григорий Богослов на востоке и Августин Блаженный на западе, буквально, следующими словами: «Многие, те, кто, кажется, находится в церкви – они не относятся к нам, не принадлежат. Но, есть много людей, которые по видимости находятся вне церкви, они относятся к церкви». Что касается начала вашего вопроса, я бы сказал, по собственному опыту, что большое течение апостольского предания на западе, оно ушло в песок. То есть, собственно, это та же самая аналогия с рекой, горной рекой, которая упирается в песок, и уходит в песок, как Дунай, например. То есть, определенные участки этой реки их просто не видно. Но, время от времени, это подземное течение, оно создает себе, так называемые, артезианские источники. То есть, где-то посреди, прямо, пустыни, возникает вдруг артезианский ключ с чистейшей водой, кристальной. И, затем, опять ничего нельзя увидеть. Есть очень интересные исследования французского историка и богослова о следах восточного исихазма на западе. И, он цитирует труды из великой французской школы восемнадцатого века. И, эти выдержки могли точно так же стоять, в доброталюбии их можно было бы обнаружить. Поэтому, это возможно, что вы можете встретить католического священника, который, собственно, по сути, православен. Но, в то же время, вы можете встретить, точно так же, в католической церкви иного священника и он скажет, что он совершенно уже не верит в Бога, в божество, в Иисуса Христа. То есть, мы возвращаемся к теме, что католическая церковь не однородная церковь. То есть вы можете прийти в какой-нибудь храм и на богослужение, и увидеть, что это, по большому счету, протестантская служба. Но, в церкви рядом вы можете встретить службу, которую вы будете воспринимать, как некий адекватный эквивалент нашего богослужения. То есть, нет нормативной, общепринятой традиции во время католического богослужения.
- Спасибо, большое, отец Гавриил. Нам очень важно ваше мнение, как человека, по-настоящему, искренне познававшего основы веры. Как находясь в лоне католической церкви, так и узнав эту истину в православии. Последний вопрос, но очень важный, очень многих здесь волнующий: «Вот, вообще, что такое для вас, для такого человека опытного, монаха, прошедшего долгий аскетический путь, что такое для вас вера? Как, по вашему, она начинает действовать на человеке? И, что случается, как помочь, когда сталкивается с таким моментом, когда чувствуешь, что она уходит? Через какое-то время, после первого вдохновения, как здесь помочь, и себе и близким?
- Когда речь заходит о вере, надо отдавать себе отчет, что речь идет не о чем-то индивидуалистического характера, а о чем-то не индивидуалистическом. вера - не имеет таких параметров, индивидуалистических. Это речь идет не о том, что вот «Я», и, вот, передо мной «мой Бог». Помните первое письмо святого Иоанна, то, что было вначале, то, что мы слышали, то, что мы смогли потрогать, и так далее, и так далее, о слове божьем. Мы передали это вам, чтобы вы могли быть вместе с нами, причаститься к этой истине, быть причастными. Поэтому, это и есть причастие со Христом, приобщение. Тот, кто верит в апостольскую церковь, он и приобщается. Он приобщается к учению свидетелей тех эпох, которые были до него. И, поэтому, Бог - отец, он достижим для нас, для нашего понимания, только через своего сына – Христа. А апостольское учение делает для нас доступным евангельский текст и учения Христа. И, так происходит из поколения в поколения. Человек может почувствовать и признать, что он теряет веру, когда нарушена эта цепочка. Когда он больше не сопричастен с теми, кто попредшествовал нам. Потому что, тогда он, как бы, только на себя надеется, в такие моменты. Поэтому, собственно, мы и говорим об апостольском учении, и, о том, что наша церковь единая, но и апостольская. Поэтому, очень важно не терять интерес и поиск приобщения к тем свидетелям, которые были до нас. И, таким образом, эта цепочка будет восстанавливаться через поколения. В России были сотни, тысячи исповедников веры. Поэтому надо искать возможности приобщиться к их опыту. И вы это делаете. Иконы видны везде, мощи везде. Тот, кто исправно молится, никогда не потеряет веру.
- Спасибо, большое, отец Гавриил. Мы очень благодарны. И еще раз просим прощения за столь долгое время. Но, вопросов, конечно, гораздо больше, и, я думаю, они все разрешатся и найдет свои ответы в этих замечательных книгах, которые уже изданы, и которые еще будут издаваться.