Схиархимандрит Гавриил (Бунге) христианстве в нашем мире

Не думаю, что у христиан в первую эпоху, в эпоху мучениченичества, до времени Константина, что их время, их жизнь была легче, чем наша сегодня. Если и есть какая-то разница между нашим временем и временем прошлом, то это только то, что она заключается в глобализации, сегодня все глобальнее. Если сегодня что-то происходит в одной точке земного шара, то, вообщем, можно сказать, что это касается и всех остальных, живущих на других концах. Потому что, благодаря масс-медиа, все оказываются вовлечены в происходящее. И, конечно, очень сложно, практически невозможно, хранить дух беспристрастный, дух спокойный, из-за того, что мы постоянно оказываемся, вовлечены в ту информацию, в ту войну информационную, которая на нас вываливается через средства массовой информации. Подлинной информации, псевдо информации, но, так или иначе, мы вовлечены в этот поток, который изливается на нас.
- А, вот, как, возможно ли этому сопротивляться? И, можно ли научить этому детей? Потому что, например, сейчас обнародована статистика о том, что в Москве, за последний год, выросло в трое количество самоубийств среди подростков. И, одна из причин, которая называется в этом отчете, это потеря веры в будущее у детей.
- надо сказать, что, конечно, это очень понятно. Потому что, наше современное общество, как это видно на примере, потому что наше общество все меньше и меньше нуждается в человеке, в человеке рабочем, если можно так сказать. И, говорят, что на Западе, у нас говорят, что в самое ближайшее время, ожидаются очень большие сокращения среди сотрудников, потому что их работу смогут выполнять не люди, а роботы. Машины могут работать двадцать четыре часа в сутки, они не создают никаких проблем, у них нет запросов. Но, это говорит нам о том, что тысячи, тысячи молодых людей, которые сейчас, сегодня, только учатся – у них нет будущего. Потому что им нечем будет заняться, им нечего будет делать. И, мне приходилось довольно часто встречаться с молодежью, с подростками, и немного старше, до тридцати лет, у которых нет никакой мотивации в жизни, потому что, они ничего не делают в жизни, потому что не мотивированы. Вот, почему не интересно. Нет никакого единого решения, по которому можно было бы сказать этим людям: «сделай то, сделай это, и все получится». И, даже на собственном примере могу сказать, что даже какой-то хороший совет, к которому можно обратиться этим людям, вряд ли, решит полностью эту проблему и не даст духовную мотивацию человеку.
- а можно вас попросить рассказать о тех людях, которые, просто, вас поразили и в которых вы увидели настоящее христианство? Как говорил митрополит Антоний Сурожский: «Невозможно прийти к Богу, если ты не видел свет вечной жизни в глазах другого человека».
- вот, для меня человек, который живет немножко отшельником, в затворе, эти и другие люди, в которых, как бы, я вижу свет Христа – это люди, которые приходят в наш скит. И, в этом смысле, у меня немножко привилегированное положение – я, как бы, нахожусь в более выигрышном положении, чем другие, потому что эти люди приходят. Потому что мои встречи – это встречи с людьми, которые, либо находятся в духовном поиске, либо. Которые, уже, как бы, оцерковились, как мы сегодня сказали. У меня с ними устанавливаются какие-то отношения, контакты. И, с этими людьми, которые ко мне приходят у меня складываются какие-то отношения, духовные отношения, дружеские отношения. Многие их тех людей, которые ко мне приходили, становятся православными. Потому что они находят свет. Который они всегда искали, они находят его в православной вере. И, в этом смысле, у меня, конечно, немножко выигрышное, привилегированное положение. Я не выхожу, и не нахожусь среди людей в пробках, где рыночные площади, для людей, которые слышат об этом впервые.
- но, вот, кого бы вы могли назвать в числе своих учителей? Сейчас люди приходят к вам, как к учителю и наставнику. А, кто те, кого вы считаете своими учителями и наставниками?
- но, вы знаете, что я был католиком большую часть своей жизни, и я был крещен в католической церкви. И, хотя, в юности я не был практикующим христианином, и, на протяжение своей жизни, я встречал очень множество людей удивительных, исключительных, цельных, которые, все эти люди в той или ной манере, в той или иной степени, наложили отпечаток на мою жизнь, оставили след в ней. И, конечно, же, в начале моей жизни, это были католики, с которыми я встречался. Я помню священника, который готовил меня к первому причастию. Вы знаете, что у католиков проходит некоторое время между крещением и первым причастием. Первое причастие происходит, как правило, в семидесятилетнем возрасте. Это был священник, который всегда был одет традиционно, он должен был ходить в подряснике в сутане. Он был очень таким скрытным, ну, не то чтобы скрытным, таким замкнутым. И, я помню, когда он нас готовил к первому причастию, то основы веры он нам объяснял с помощью каких-то наглядных картинок, каких-то методических пособий в стиле девятнадцатого века на картоне, на которых объяснялись важнейшие этапы земной жизни Иисуса Христа и жизни церкви. Вспоминая одного архимандрита греческого, который был наместником скита, тоже находящегося в таком, некоторой изоляции, практически, как мой монастырь. Но, если мой монастырь находится в лесу, то его монастырь находился в скалах. Греческий мой был в то время достаточно бедным, поэтому общение проходило, достаточно, бессловесно. И, уже после того, как я поступил в католический монастырь, я общение с этим греческим архимандритом продолжил. Он мне писал духовные письма, которые мне переводил один из моих собратьев, который хорошо знал греческий язык. И, этот человек. Которому уже в то время было больше восьмидесяти лет, был и остается для меня некоторой иконой, потому что наше общение очень многое мне дало, потому что он очень многие вещи мне осветил в моем понимании. И, когда я поступил в монастырь, то игумен монастыря, аббат, он был человеком искренним, правдивым. Для меня - это одна из главных добродетелей. И, именно он направил меня в Бельгию, где я поступил в монастырь к бенедиктинцам. И, в Бельгии состоялось знакомство еще с одним человеком, который тоже очень много значил в моей жизни, это был игумен монастыря траппистов. Первоначально, он, будучи игуменом, не мог посвящать мне время, для того, чтобы быть моим наставником. Затем, уйдя на покой, он в течение пятнадцати лет был моим духовным отцом, у которого я исповедовался. Другая встреча, которая оставила след в моей духовной жизни, это встреча с румынским старцем Клеопой. Я вспоминаю наше общение с ним и беседы о молитве. Ну, у вас есть на русском языке «Житие старца Клеопа», написанное отцом Ионикием. Он был знаком со старцем Клеопой. И, я помню, что после нашей встречи с ним, я вывез от него под своим подрясником рукопись его книги об аскетах начала двадцатого века, которую хотели опубликовать на западе, потому что, в то время, это было невозможно сделать в его родной стране, в Румынии. И, таких людей было очень много, о которых я могу рассказать, сыгравших важную роль в моей жизни. Когда, первый раз я пребывал на Афоне, то я не смог повстречаться с отцом Паисием, потому что, он, как раз, незадолго до этого скончался. Счастливо встретился на Афоне с одним отшельником, истинным борцом духа, который очень-очень многое мне поведал, что для меня важно. Для того, чтобы эти встречи принесли плоды в вашей душе, необходимо некоторое ваше участие. Это, прежде всего, зависит от вас, насколько вы настроены и готовы отвечать на то, что слышите.